Accept – Царственный Квинтет из Германии, известен поклонникам металлической музыки по всему миру. Но возможно вы не знаете о жизненных притязаниях этой группы, о поисках счастья и безмятежности, и, похоже, что этим ребятам всего этого явно не хватает. Известно, что они прямо таки работают на износ, мотаясь по всему земному шару, поэтому им приходится очень хорошо заботиться о себе, приберегая веселый рок-н-ролльный стиль жизни для особых случаев.
Встречаясь с ними по ходу завершающей части их турне, мне удалось узнать их как с худшей, и что странно, и с лучшей стороны. Взволнованные годом успешных гастролей, в какой-то степени, измотанные всем этим, вместе с тем они продолжали пить, есть и развлекать меня своим экзотическим юмором. Выкатываясь с грохотом, последний концерт Accept в США во время турне в поддержку MetalHeart был настолько свежим, словно они выступали здесь в первый раз, и как профессионалы, словно это был их миллионный концерт. Не нужно говорить, что фанаты будут мучиться, терпеливо ожидая выхода шестого альбома Accept и турне, которое неизбежно последует в его поддержку.
Беря интервью у бассейна, в почти 30-ти градусную жару, мы обливались потом, а наш разговор продолжался. Вот что мы выведали у ритм секции этой группы, в лице Петера Балтеса (бас) и Штефана Кауфмана (барабаны).

Какую музыку вы популяризировали в Европе?

Штефан: В Европе можно услышать больше классической музыки, по телевиденью и по радио, не меньше классической музыки можно купить на кассетах и пластинках. И потом европейские школьники в обязательном порядке слушают и изучают классику. Но, по моему мнению, сейчас ситуация меняется и по большому счету по причине того, что основная масса классической музыки зародилась в Европе.

А как вы относитесь к блюзу?

Штефан: Блюз – старый музыкальный стиль. Для каждого исторического момента была актуальна своя музыка. К примеру, классика, рок-н-ролл или блюз. По моему мнению, блюз является очень важной частью истории рок-н-ролла. Многие современные музыканты продолжают испытывать на себе влияния классической музыки, также как и блюза. Это очень приятная музыка, и определенно она в значительной степени влияет на многих музыкантов, в независимости в каком стиле те играют.

Можно ли сказать, что сам издатовские журналы о heavy metal и музыкальная индустрия в целом помогли Accept добиться известности?

Штефан: Этот год (1985) отнюдь не был «годом heavy metal», предыдущий год в этом плане был куда круче. Возможно, на определенном этапе, это нам и помогло, но по большому счету, я считаю, что heavy metal или сам рок-н-ролл – такая музыка, которая будет существовать всегда, и уже имеет продолжительную историю. Металл не «модная» музыка, потому что это «музыка на каждый день». Нужно вкалывать и стараться добиться высокого исполнительского уровня, стать мастером в деле сочинения песен и владения своим инструментом. Если вы хорошо делаете свое дело, вас наверняка заметят.

Петер: Я считаю, что heavy metal и рок-н-ролл продолжают существовать из-за привлекательности самого рок шоу. Власть предержащие могут игнорировать хэви металл по радио, но поход на концерт, это незабываемое событие в музыкальной индустрии.

Некоторые группы имеют не плохие прибыли, продавая на гастролях футболки со своей символикой.

Штефан: Да, странное дело. Не понимаю, как так получается, что некоторые группы постоянно выступают с аншлагами, и продают всего лишь порядка полу миллиона копий своего альбома. Для меня это совершенно не понятно. Должно быть во всем виноваты СМИ так как они не хотят, чтобы такая музыка звучала как с экрана телевизора, так и по радио. Для них это слишком тяжелая музыка, и возможно их отталкивают тексты песен и прочее; но, тем не менее, подростки от такой музыки в восторге, и они хотят ее слушать, хотят расти под звуки металла, и поэтому ходят на концерты. Я не представляю как продавались бы альбомы, если бы ситуация была иной. Но может быть, пластинки не попадают в магазины, или, может быть, подростки даже не знают о том, что их любимая группа выпустила новую пластинку.

Петер: Как правило, СМИ поддерживают такие популярные группы как Motley Crue, и все валом валят на их концерты. Они раскручивают эти группы и не хотят рисковать и рекламировать другие.

Штефан: В прошлом году сложилась какая-то странная ситуация так как фирмы грамзаписи начали подписывать контракты со всеми возможными металлическими коллективами. Было взято под контракт столько групп, что сейчас руководство лейблом старается «слить» часть из них. Многие из этих групп просто провалились.

Петер: Теперь они вообще никого не хотят подписывать, только самые популярные команды, когда лейблы знают, что с ними они не обломаются.

Как долго вы пробивались дома, в Германии?

Петер: Сначала, нам было очень не просто пробиться. Начинали мы в Европе, и много гастролировали. Сначала, нас совершенно отказывались принимать в Германии.

Штефан: В то время единственной немецкой успешной группой были The Scorpions. Немецкие подростки предпочитали слушать американские группы. После первого американского турне, о нас много писали и говорили в Америке, все журналы в один голос рассказывали о нашем успехе, и только тогда немцы подумали – «Гм, должно быть в этих Accept что-то такое есть». Для группы из Германии предел мечтаний добиться успеха в Америке, тогда вас ждет успех во всем мире.

Насколько успех зависит от интенсивности гастролей?

Петер: Ну, у нас было достаточно хороших поклонников, с тех пор как наши альбомы продавались в Америке только лишь как импорт. Restless And Wild, как импортный диск, продавался очень даже хорошо. И потом, нам очень помогли совместные концерты с Kiss, также как и гастроли, в том же году, с Оззи Осборном. В том году мы выступали с двумя известнейшими группами. Потом, мы активно выступали на фестивалях, и еще больше людей открывали для себя, кто такие эти Accept.

Штефан: Также, нам очень помогла наша фирма грамзаписи, подписав первый крупный контракт с распространением альбомов по всему миру, они вложили в нашу группу много денег и проявили себя с положительной стороны. По настоящему поверили в нас.

Начиная карьеру в Германии, приходилось выступать по местным клубам и пивным?

Петер: Нет, ничего подобного. На самом деле, мы никогда не выступали на клубной сцене в Германии. Мы никогда не выступали на разогреве у кого бы то ни было, на своей родной земле. Давали концерты в Голландии, гастролировали по некоторым европейским странам и продолжали сочинять свои песни, вместо того чтобы играть пять дней в неделю в каком-нибудь клубе за пару сотен баксов. На самом деле, в Германии довольно чахлая клубная сцена, в любом случае не так уж много концертных площадок.

Мама Мия! И вы никогда не играли чужие песни?

Штефан: Да, это так.

И что же, Удо всегда пел на английском?

Петер: Да, мы не написали ни одной песни на немецком и при этом всегда стремились стать группой мирового уровня, поэтому было совершенно бессмысленно петь и сочинять песни на своем родном языке. Можно сказать, что английский это родной язык для рок-н-ролла и хэви металла, только лишь из-за фонетики. Хочу заметить, что я слушал хэви металл на разных языках, на японском, немецком и французском, и на всех других языках это звучит как-то обломно, не правильно.

Штефан: Мы никогда об этом не задумывались, просто делали и все.

Хэви металл действительно настолько популярен в Германии?

Петер: Да, рынок для этой музыки действительно существует. Американские подростки тоже интересуются всем этим, но СМИ в США игнорируют металл. Теперь появилось несколько рок и хэви металлических журналов, и это не может не радовать, у нас есть Metal Hammer и Musical Express. Возможно металлический рынок не существовал из-за отсутствия интереса в СМИ, и подростки не знали, что вообще творится в этой музыке. Теперь они в курсе происходящего. Металлические группы выступают на все более крупных площадках, и растет посещаемость, так что теперь металлический рынок реально существует. Немецкие подростки во многом похожи на американских. Они хотят слушать свою музыку.

Штефан: По большому счету везде музыкальные вкусы одинаковы. На концерты приходят как «случайные люди», так и рок тусовщики с металлистами. После турне по Японии мы отправились в Банкгог, у нас и в мыслях не было, что хэви металл там хоть как-то популярен… но оказалось, что мы ошибались. Металл популярен даже в Восточной Германии. В следующем году мы поедем в Польшу и Югославию.

В прошлом, 1985, вы провели свое первое хэдлайнерское турне по Штатам – наверное было трудно?

Штефан: Ничего подобного. Всегда хочется показать себя в самом выгодном свете, так что, давая концерты в поддержку какого-то альбома, хочется реально блистать. И не важно, о каком концерте идет речь, о большом шоу в Лос Анжелесе или концерте в маленьком клубе в Солт Лейк Сити – просто мы всегда стараемся быть на высоте.

Раз уж ваше турне заканчивается, я так понимаю, что вы поедете в Германию и начнете работу над своим новым альбомом. Уже есть какие-то идеи?

Штефан: Хочется записать такой альбом, чтобы на нем не было ни одной проходной песни. Если какие-то песни кому-то не нравятся, значит, мы в чем-то промахнулись. Примерно через 6 недель мы отправимся в студию и начнем записываться.

Станет ли ваш новый альбом продолжением Metal Heart?

Штефан: Да эта пластинка будет куда круче! Хотя, зарекаться не стоит. Мы не сидим и не планируем написать ту или иную песню. Не выбираем – «вот эта песня для сингла, а вот эта для видео». Просто сочиняем то, что чувствуем.

А на гастролях песни пишете?

Петер: Да, а куда мы денемся. Просто не реально подготовить альбом за три недели! Как правило, у одного из нас появляется какая-то идея, когда тот играет на гитаре в нашей комнате, но бывает и так, что мы собираемся и собираем идеи друг друга.

А вы будете как-то отдыхать после окончания текущего турне и перед началом записи нового альбома?

Штефан: Нет, никакого отдыха. У нас всего две-три недели на отработку аранжировок, и потом мы идем в студию. Новый альбом должен выйти в декабре-январе, а потом, в феврале, мы снова начнем гастролировать в Европе. А в промежутке, нужно снять новый видео клип… короче, планов грамодье, а времени в обрез.

Дитер Диркс был выбран вами на роль продюсера Metal Heart из-за его работы со Scorpions?

Штефан: Нет. По большому счету мы обратились к нему из-за нехватки свежих идей, и каких-то новых для нас влияний. Хотелось проверить, что у нас может получиться конкретно с этим продюсером. Мы начали сотрудничать, сочиняя вместе аранжировки для демо. Нужно было понять, какими получатся будущие песни и как нам всем работается в студии. Поэтому наша совместная работа началась еще до записи альбома, и мы замечательно с ним поработали. И Scorpions тут совершенно не при чем. Дитер мастер своего дела, великолепно разбирающийся в музыке и в аранжировках, вот поэтому мы к нему и обратились. Нам был нужен ХОРОШИЙ продюсер, а не «раскрученный». Очень часто бывает так, что продюсеры делают себе имя продюсируя пластинки какой-то только одной группы – как это было со Scorpions – и не хотят работать с другими группами. Есть всего лишь горстка продюсеров мирового уровня сделавших себе имя продюсируя пластинки разных коллективов.

Насколько был важен вклад Дитера Диркса?

Штефан: «Нужные идеи в нужных местах». На самом деле, достойных аранжировок у нас не было никогда, поэтому работа над аранжировками проходила по «согласовательному принципу» т. е. обсуждение предложений и их принятие. Мы работали как единая команда, а не как «шеф и его подопечные».

Петер: Никуда не денешься, Дитер очень нам помог, но песни все равно были наши.

Я знаю, что вы все заядлые игроманы!

Штефан: Да, есть такое дело. Мы играли в Вегасе, и естественно пошли в казино, «Блек Джек», ну и все такое. А потом я просто не мог остановиться, играя на «одноруком бандите» в холле нашего отеля.

Петер: Я просто кайфую с этого, и редко когда проигрываю! Я даже рискую играть в Trivial Pursuit – американскую версию – что очень трудно.

Значит, есть и немецкая версия?

Петер: В Германии европейская версия.

Почему так мало молодых и подающих надежды групп из Германии? Мы о них не слышим, или их просто нет в природе?

Петер: Нет, просто этих групп не так уж и много.

Штефан: Многие группы подписывают контракты с независимыми фирмами грамзаписи, получают аванс порядка 2000 $, потом продают 5000 альбомов, и когда они не могут заинтересовать крупные записывающие компании, просто исчезают бесследно.

Петер: Группе из Германии пробиться очень сложно, шансов почти что нет. Очень трудно заинтересовать крупный лейбл и выйти на более широкую слушательскую территорию.

Но возможно успех Accept поможет другим немецким группам пробиться.

Штефан: Возможно. Но так во всем. Если где-то рождается хорошая группа, потом народ будет интересоваться, а нет ли в этой же области еще интересных команд. Scorpions заставили весь остальной мир обратить внимание на Германию, и соответственно помогли и нам. Я считаю, что если мы прекрасно зарекомендовываем себя как группа из Германии, то понятно, что народ начнет искать в Германии другие хорошие группы.

Почему же в начале своей карьеры, вы решили, что в вашей команде будет два гитариста?

Штефан: Мы ничего никогда не «решаем», это выходит как-то само-собой, причем нам же на радость. Так уж вышло, вот и все. Может быть, потом у нас будет один гитарист, не знаю. Но когда я пришел в Accept, в группе уже было два гитариста. С одним гитаристом, бывает, что в звучании возникают пустоты, да и потом, два гитариста дают вам гораздо больше возможностей. Чем больше возможностей, тем больше желание экспериментировать.

А как насчет клавишника?

Штефан: Ни за что! Из-за клавишей музыка всегда становится какой-то выхолощенной, стерильной. И потом, клавишник не может носится по сцене, а ведь мы профессионалы!

А какие отношения между музыкантами Accept складываются вне сцены?

Петер: Да, волосы друг у друга из башки мы не вырываем. Порою мы ведем себя слишком серьезно и это вредит шоу, и надо сказать, подобная серьезность не шла нам на пользу. Но мы никогда не деремся, не скандалим, ничего такого.

Значит вы все закадычные друзья?

Штефан: Что означает само понятие «лучший друг», скажите мне на милость? Если вы вместе довольно долгий отрезок времени, как вы это назовете? Дружбой? Иногда, приезжая домой, я просто счастлив, что мне не надо ни с кем общаться и видится, ни с одним из музыкантов Accept. Но лучший друг всегда узнается. Одно дело иметь друзей, и совсем другое совместная работа в одном проекте. В противном случае, если вы не найдете общего языка, ваша группа просто развалится. Приезжая домой, и как правило, отпуск у нас не больше недели, понятно и так, что нам не хочется видится друг с другом.

Петер: Лично я, находясь на гастролях, все никак не мог уединиться и заняться какими-то своими личными делами. Поэтому, когда мы прекратим гастрольную деятельность, то есть станем успешной группой, мне реально хотелось бы заработать много денег для того. Чтобы годами заниматься своим любимым делом. Мне очень нравится путешествовать по миру и останавливаться в разных местах, и причем не только на один денек, как это бывает с нами на гастролях.

Вы реально хотите оставаться инкогнито?

Петер: Нас так долго все узнавали и знали. Многие думают, что у нас замечательная жизнь и все такое, но с другой стороны, нас подобная жизнь очень выматывает, и это выбивает всякую охоту заняться чем-то еще. Нас просто некогда чем-либо еще заниматься т. к. музыка отнимает все наше время. Может быть и есть несколько проектов, которыми хотелось бы заняться, но на это нужно время, ну и денежки, естественно. Хочется сначала поднакопить деньжат после стольких лет тяжкой работы, ну а уже потом можно попробовать осуществить какие-то другие свои задумки.

Штефан: Многие группы, пройдя долгий путь, лишаются былой популярности и своих денег, а все потому что они все потратили. Совершенно не хочется закончить свою карьеру подобным образом, поэтому мы бережно относимся к своим «кровно заработанным». Встречаешь уличного музыканта, который когда-то играл в знаменитых, популярнейших группах, и не можешь взять в толк, как же он оказался на улице? Почему превратился в бомжару? Хочется на старости лет чувствовать себя защищенным.

А как вы считаете, будете играть металл и в свои 40-к?

Штефан: Лично я – да. 40-к, не проблема, а вот в 50…а? Не знаю, на самом деле трудно сказать. Но мне кажется, что можно долго играть такую музыку, если ты остаешься в хорошей форме, и продолжаешь получать от этого удовольствие. Посмотрите на The Stones, хотя, их можно назвать исключением. Они очень давно играют на сцене и при этом остаются настоящими профессионалами, готовыми ко всем испытаниям. Мне кажется, что мы могли бы играть металл еще лет 10-15. Мы не остановимся лишь потому что заработаем достаточно денег. Конечно, всем нужны деньги, и потом это наш труд за который мы получаем вознаграждение, иначе и не скажешь. Но однако же, мы продолжим играть и наслаждаться этим даже заработав достаточно денег.

Уже появились другие группы, эксплуатирующие ваш стиль, как вы сами к этому относитесь?

Штефан: Гордимся. Когда я начал заниматься музыкой, когда мне было 14-ть, я сам «снимал» чужие записи. А сегодня, конечно же, мы очень гордимся тем, что другие группы и музыканты стараются нас копировать. Для нас это очень лестно.

Ваши планы на ближайшее будущее?

Штефан: Хотелось бы взять двух недельный отпуск. Увидится с родителями и прост потусить с друзьями в местной пивной, и т. д.

И есть такая возможность?

Штефан: Да, конечно. Чем хороша ритм секция? Потому что, всегда записав бас и барабаны в студии, потом можно отдыхать. Но мы не будем спешить, нужно еще поработать, подготовить гармонии и все такое. Когда записываются гитарные партии, басист и барабанщик могут расслабляться, но мы обязаны быть в студии при отработке гармонии и различных наложений.

Ну, тогда нам остается надеяться, что к началу 1986 вы выпустите новый альбом-динамит.

Штефан: Будь спокоен.