Назад


Перевод - Дмитрий Doomwatcher Бравый

ACCEPT

«Вам Понадобится Лодка Побольше»
История записи альбома Restless And Wild группы ACCEPT

(Журнал Decibel (США) ноябрь 2009г. автор: Adrien Begrand )

В начале 1982 года, Accept отчаянно искали свое лицо, как на сцене, и особенно на пластинке. Уже записав три достойнейших диска, эта группа из немецкого городка Солингена хотела, попав в студию принадлежавшую знаменитому продюсеру Scorpions Дитеру Дирксу, записать цельный альбом способный передать всю энергетику их живых выступлений, а еще они надеясь, что это даст им возможность чаще давать концерты в Европе. Но едва ли они понимали, что Restless And wild суждено будет стать новаторской пластинкой в жанре heavy metal, масштабно влияющей на целое поколение музыкантов как в Германии, так и за границей и, не без помощи амбициозного нового менеджера команды Габи Хауке, положит начало трех альбомному циклу, с помощью которых, в середине 80-х Accept превратятся в одну из групп высшей металлической лиги.
Первое, что вспоминаешь, когда думаешь об альбоме Restless And Wild (вышедшего в октябре 1982), помимо знаменитого вступления на мотив польки (кто сказал, что у немцев нет чувства юмора?), это ломовую «открывашку», тему Fast As a Shark, и этот номер нельзя не вспомнить. Еще до альбома KillEm All Metallica появившегося годом позже, эта песня установила стандарт скорости и тяжести как ни одна группа до этого, когда Штефан Кауфман уничтожает слушателя своим постоянным заградительным огнем из двойных бас бочек, гитарист Вольф Хофман и басист Петер Балтес играют с болезненной точностью, (Хоффман выдает потрясающие сдвоенные соло), а щеголяющий в камуфляже Удо Диркшнайдер рычит просто ужасающе, миниатюрный, но вместе с тем импозантный вымуштрованный сержант, прикрываемый с флангов высокими тевтонскими металлистами. Так или иначе, если внимательно послушать эту 44-х минутную пластинку, то можно услышать, как молодая группа не только разрывается от избытка идей, но достаточно дисциплинирована для того, чтобы поддерживать такое разнообразное звучание на протяжении всего альбома. Блистательные секвенции: здесь есть и яростный галоп (Restless and wild), парочка отвязных номеров в стилистике Judas Priest (Shake Your Heads и Get Ready), мрачная по настроению тема (Neon Nights) и еще одна не менее мрачная (Demons Night), и несколько рок-н-ролльных номеров ориентированных на рифы, в стиле группы UFO (Ahead Of The Pack, Flash Rocking Man, Dont Go Stealing My Soul Away) с кульминацией в лице дробящей челюсти, непостижимой и вместе с тем пугающе запоминающей Princess Of The Dawn, этот экспериментальный грув и подборка записанных в студии песен представляет из себя ослепительное по своей яркости хэви металлическое сочинение.
Не смотря на распад классического состава, в котором этот диск был записан – Хофман, Балтес и гитарист Герман франк продолжают дело Accept в то время как Диркшнайдер и Кауфман маршируют вперед с командой U.D.O. – но обе фракции с большим энтузиазмом отнеслись к возможности поговорить о тех временах, которые они вспоминают с любовью.

Насколько важную роль сыграл альбом Breaker (1981) в развитии вашего звучания и логическому продолжению в лице диска Restless And Wild?

Удо: Лично я считаю, что именно на Breaker группа Accept нашла свой фирменный стиль. Можно сказать, что на первых двух пластинках мы искали нужное направление, а вот на Breaker, мы явно нашли свой звук. И потом, именно на Breaker я наконец-то понял, в какой манере мне следует петь. На предыдущем диске, I’m A Rebel, я искал свое «вокальное лицо», то направление, в котором мне реально хотелось развиваться, и на Breaker мы нашли свою нишу, как в плане музыки, так и в плане пения. 

Петер Балтес: На первых двух альбомах мы «шли в слепую». По сути, не понимали, что и как мы делаем. Просто прилетали в студию и что-то там химичили. Именно Breaker дал нам путевку в жизнь, о нас заговорили и на этой пластинке мы нашли свое фирменное звучание. Тогда, мы даже не понимали всю значимость той работы. Знали, что написали парочку песен способных приглянуться даже другим музыкантам. До этого момента, мы были городскими мальчишками, но вдруг другие музыканты начали хвалить нашу запись и говорить, что это круто.

Штефан Кауфман: Breaker был записан в живую в студии, а это означает, что все дорожки были скомпонованы воедино; бас, барабаны, две ритм гитары – даже сдвоенные соло как в песне Starlight – все было записано с первого же дубля, вместе с барабанами и бас гитарой. Единственные наложения – несколько соло, основные вокальные партии и подпевки. Тем самым, более или менее, мы искали свой собственный стиль, и определенно нашли его на Restless and Wild и Balls To The Wall.

Насколько важными были ваши первые гастроли с Judas Priest в 1981?

Вольф Хофманн: Это было наше первое крупное турне с такой популярной командой как Judas Priest, и мы были обычными мальчишками, на каждом концерте наблюдающими за ними, стоя на краю сцены. Они были нашими героями, и нельзя не заметить влияние Priest на песнях Restless And Wild записанных нами, после того как мы вернулись с этого совместного турне.

Штефан: Мы многому научились у Judas Priest, на то время уже успешной и очень профессиональной группы. Мы научились вести себя на сцене, как надо решать различные технические проблемы, отстраивать гитары и барабаны. Мне кажется, что я до сих пор помню по детально каждое наше совместное выступление.

Петер: Мне трудно оценить все значение тех концертов, а все, потому что тогда мы ничего из себя не представляли. Какая-то компания немецких подростков – когда на тот момент в Германии не было никакой металлической сцены, да вообще ничегошеньки не было. А они были нашими кумирами. Мы были мальчишками, а Judas Priest были для нас чем-то таким недосягаемым, и вот, с бухты-барахты, мы уже играем с ними на одной сцене. Это был невероятный импульс, толчок, старт в нашей карьере.

Штефан: Должен признаться, что когда в 1981 мы гастролировали с Judas Priest, лично я впервые услышал их heavy metal. Возможно по той причине, что мы не делили музыку по жанрам, для нас было общее понятие – рок музыка, ну, или там, тяжеляк. Я впервые в жизни услышал как Роб Хэлфорд сказал со сцены: «Ну так что, есть сегодня в зале фанаты хэви металла?». И тут я озадачился: «Елки-палки, что это за зверь такой, heavy metal?». «Ну, типо мы играем в этом стиле». «А, понятно». (смеется)

Почему в 1982 Йорг Фишер покинул Accept?

Вольф: Он никогда не был предан делу также сильно, как и мы, и можно сказать, что мы его уволили; чего скрывать. Всегда найдется парень «забивающий» на репетиции, не проявляющий рвения в работе, так сказать «отстающий и опаздывающий». По большому счету, такой чувак, что делает все «из-под палки», и Йорг был именно таким парнем. На замену Фишеру нами был взят Ян Комет (Jan Koemmet), но тот оказался «тормозом», и реально нам не подходил. И он и мы прекрасно это понимали, поэтому расстались тихо-мирно, как друзья. А потом нашли Германа.

Герман Франк: Один мой кореш, его группа как-то раз играла на разогреве у Accept, еще в самом начале их карьеры, рассказал мне, что ребята ищут нового гитариста, и дал мне телефончик Габи Хауке. Я позвонил Габи и первое, что она спросила: «Как тебя зовут?», а потом, «Какого ты роста?». Я изумился. Они хотели, чтобы второй гитарист подходил Accept по всем требуемым параметрам. Будь я жирным коротышкой, оказался бы в пролете (смеется). Потом они пригласили меня на прослушивание, и отыграв всего пару песен, заявили: «Хорошо, давай попробуем, что ли».

Удо: Герман пришел на прослушивание, и вписался без особой проблемы. Но все гитарные партии на Restless And Wild были записаны Вольфом Хофманом.

Герман: Основные дорожки и большинство вокальных партий Restless And Wild было уже записано, в студии Dierks Studio, и Вольф уже собирался сделать несколько гитарных наложений. Вот как раз на этом этапе я и пришел в группу.

Как получилось, что Restless звучит гораздо мощнее и агрессивней ваших предыдущих пластинок?

Петер: Можно сказать, что мы нашли себя. Нами уже была записана парочка баллад и парочка смешных, идиотских песен, а потом пришло прозрение, осознание того, что мы любим и что нам по настоящему нравится. Пару альбомов мы искали себя, понимая, в чем же мы круты, а от чего стоит отказаться. По ходу работы над Restless And Wild стало ясно, в чем наша сильная сторона; в скорости и мелодике. Вот эти стороны Accept стоило развивать и усиливать.

Вольф: На том этапе мы играли в каком-то рафинированном стиле. В чем-то себя уже попробовали, ведь это была наша четвертая пластинка. Можно сказать, что мы «уже набили руку», а в чем-то даже обломались. Так уж человек устроен, избегает прошлые ошибки и оттачивает свое мастерство. Accept были активно выступающей командой; понимающей свои задачи и свое звучание в перспективе, и это нашло свое отражение на этой пластинке.

Штефан: В то время было дико трудно найти стоящего продюсера или студийного инженера способного записывать группу в стиле heavy metal. Можно сказать, что первые три альбома Accept были записаны по принципу «на удачу», повезет или не повезет со звуком. Работая над Restless And Wild у нас было четкое представление, каким же должно быть звучание, отсюда нам требовался хороший инженер способный реализовать наши идеи на пленке. Все продюсировали сами и четко знали, чего мы хотим. Типичный пример сама песня Restless And Wild, некоторые куплеты звучали смягченно, тогда как основной риф и припев были очень тяжелыми, в итоге песня как бы «набрала тяжесть» из-за нашего продюсирования. Все просто.

Что же вам больше всего запомнилось в записи Restless And Wild?

Вольф: То, что диск записывался в Dierks Studios в Стоммелне. Я знаю, что сейчас это уже другая студия. Помню, как мы спали в этом недостроенном здании. Жесткие были времена, мы жили по несколько человек в одной комнате. Все тогда было по спартански, почти как в какой-то ночлежке, если угодно, и нам приходилось там жить. Но к счастью, в перерывах между сессиями записи мы могли ездить домой, благо жили рядом. При желании мы могли ездить домой, но вот если оставались на ночь, все было похоже на летний лагерь. Возможно, такая братская атмосфера царила в рядах нашей группы – мы все были молоды, наслаждались жизнью. Одним словом, было круто.   

Удо: Я помню как мы бились, выстраивая звучание барабанов и гитар. Занимались какими-то безумствами, одна мелодия «heidi heido heida» чего стоит. Было весело записывать Restless And Wild.

Штефан: У меня, как у барабанщика, были такие здоровенные бас бочки глубиной в полтора метра, и естественно я хотел на них записываться. Теперь то я знаю, что звучали они дерьмово, только круто выгляди и не более того. Майкл Вагнер угрохал несколько дней, добиваясь сносного звучания этих басовых барабанов (смеется). Вот это я точно помню. Мне было 21 год, и мне было гораздо важнее, чтобы барабаны в студии впечатляли, а как они звучали, это уже было дело 10-тое (смеется).

Вольф, тебе было легче записывать свои гитарные партии в одиночку, или наоборот, так работалось проблематичней?

Вольф: Запись сдвоенных гитарных партий имеет свою специфику. Чем точнее все сыграно, чем аккуратней, тем круче звучит, поэтому второму гитаристу геморно дублировать чужую партию. Гораздо легче, когда обе партии играет один музыкант, вот что для меня было важно. Записываешь ритм партию, затем дублируешь ее на втором канале, возможно, играешь немного иначе, с большим акцентом, и все дела. Мне так работалось гораздо легче, ведь именно я был автором гитарного рифа. А вот если ты показываешь другому гитаристу как надо играть твой риф, есть большая вероятность, что этот риф будет сыгран немного иначе. Это может как помогать, вносить определенное разнообразие, так и мешать, так сказать «путать карты». В то время мы имели совершенно четкое представление о том, какое звучание нам необходимо; мы боролись за четкость. Поэтому мое желание дублировать гитарные партии было вполне естественным. Короче, так мы и сделали.

А кто предложил вставить перед Fast As A Shark фрагмент песни в стиле фольк? Эту песню спел Дитер Диркс, я правильно понимаю?

Удо: Нам было нужно нечто безумное, и кто-то притащил с собой старинный сингл, на котором 12-ти летний Дитер Диркс, в компании еще одной девочки, пел старинную немецкую фольк песню под названием Ein Hellen und ein Batzen. Там была эта распевка «heidi heido heida», а потом кто-то царапал этот сингл иголкой проигрывателя. Мы ухватились за эту идею. Все поржали, получилось реальное безбашенное вступление.

Вольф: Я четко помню, как сидел в одном баре. У нас был свой любимый бар, Bondon, завсегдатаями которого мы были. Располагалось это заведение недалеко от нашей репетиционной точки в нашем родном городе. В те времена мы тусили друг с другом, общались как друзья так сказать во вне рабочее время; этакие корефаны. На самом деле, почти все дни мы проводили вместе – и это было здорово. Я помню, как обдумывал это вступление по дороге в бар и поделился своими соображениями с ребятами, пока мы пили пиво. Кажется, идея им понравилась. Мы сочинили супер тяжелую песню, в то время так тяжело еще никто не звучал. Помню, как я думал: «Ну разве можно записать что-либо еще тяжелее?». Я играл и эта мысль о сверх тяжести постоянно крутилась у меня в голове, а еще, возможно я думал о классической музыке, или представлял, как звучит какая-то дико не серьезная и попсовая мелодия. Я думал: «Вот было бы прикольно записать в начале звук иголки проигрывателя на виниловых дорожках, слушатель мог бы решить, что вообще включил не ту пластинку!». Мы обратились с просьбой к маме Диркса, его мама курировала хозяйственные вопросы в студии, поддерживала порядок, скажем так. Она рулила на кухне и поддерживала порядок в помещениях. Это была очень милая дама, уже в возрасте, и мы попросили ее раздобыть где-нибудь что-то из фольковой музыки, ну, там, какие-нибудь детские песенки, что угодно для записи этого интро. И так получилось, что она отрыла где-то запись крошки Дитера. Она пошла к себе домой, провела там «небольшую инспекцию» и вернулась с этим самым синглом. «Ну вот держите, это запись Дитера 100 летней давности».

Петер: Помню, что то вступление было таким глупым, идиотским. Мне не понравилось, я сказал, что круче идиотизма я еще не слышал. Н